Ох, устала Юлька.
Очень устала.
Кажется, что и говорить уже не может.
А ведь так мечтала о загранице, крутых заработках, путешествиях по миру.
Все это есть.
Но при этом постоянно болит голова.
Нет желания жить.
Ощущение себя роботом.
И деньги, которых ТАК жаждала, даже не хочется тратить.
Мир стал серым.
—————————————
Мы сидим в кафе.
Юлька вернулась из Голландии в отпуск в наш родной город, чтобы продать квартиру. Нет смысла больше ее тут держать, вряд ли она уже вернется домой. Семь лет как уехала.
Юлька некрасивая. По нашим российским меркам. То есть невысокая. Такой равнобедренный прямоугольничек. Большой нос. Глаза – впадины. И руки, которые, кажется, ей постоянно мешают. Она их кладет то на стол, то на колени. То пытается складывать ладони вместе. Или пальцы один к одному, как учили тренеры по ораторскому мастерству. Руки ей не дают покоя. Она чувствует себя некомфортно, потому что никуда не надо торопиться. Она же привыкла, бежать, бежать.
Дедлайн. Дедлайн. И она первая. Победительница. И некогда думать о руках и о том, что она не в стандарте. Не в стандарте женской красоты. Все равно она лучшая. В работе, учебе, в наставничестве.
С Юлькой мы вместе выросли. Ну почти. Потому что у нас с ней есть общий и очень важный кусок жизни. Конец детства и работа в AISEC, студенческой международной организации. Но это позже. Она к нам пришла в школу в девятом классе. Заводная. Мы, спавшие, как будто проснулись. Это благодаря Юльке мы стали участниками международной конференции школьников – инноваторов. Потом ездили в Артек защищать наши проекты по спасению Земли. Юлька была просто прирожденный лидер. Яркая, классная, уверенная в себе. И при этом абсолютно некрасивая. Но мы ее любили. Она была самая лучшая. Душевная и верная.
Я говорю: “А помнишь, как мы уехали кататься на Васькином велосипеде, а он решил, что его украли и вызвал участкового?”
Юлька поднимает на меня глаза. Она как будто не понимает вопроса. Потом ее лицо медленно озаряет улыбка, и она наконец-то начинает смеяться.
Извини. Я все время говорю на английском. Иногда кажется, что я уже русский не понимаю. Потому и торможу.
Передо мной настоящая, живая Юлька.
Та самая, которая пришла к нам в девятый класс.
И мы начинаем вспоминать наши проделки, наши идеи и их реализацию, наши первые достижения.
Оказывается, нам есть, чем гордиться.
Юлька задорно смеется, она уже совсем не Буратино, руки ей не мешают, она та самая, самая-самая лучшая Юлька на свете.
Какая же она красивая, когда смеется.
Как светятся ее глаза, кажется, что сейчас солнце – это она сама.
Живая, подвижная, активная, настоящая.
Потом мы вспоминаем AISEC. Благодаря Юльке я уже на первом курсе университета оказалась в его совете.
Не знаю, что было бы дальше, но я влюбилась и вышла замуж. За однокурсника. Потом родился Женька. И на карьере я поставила точку.
Юлька же сразу после универа попала в “Марс”.
В тот самый, где делают шоколадные батончики с одноименным названием.
Это прямо была ее тема.
Она же лидер.
Тем более, что в зарубежной компании ценят не за красоту, а за умение достигать целей.
У неё это отлично получалось.
Купила квартиру в родном городе и наконец-то позволила себе путешествовать.
С каким кайфом она объехала десятки стран.
Гуляла по улочкам, о которых мечтала, ночевала на пляжах, которые ей грезились в детских мечтах.
У нее были деньги, но ей хотелось испытать эмоции. Побыть наедине с морем, небом, пальмами.
Все шло отлично.
По меркам нашего времени фантастично.
Юлька помогала родителям, оплатила учебу брата в институте. Она не жадничала, делилась тем, что заработала.
Отличный работник всем нужен.
Её заметили и оценили.
Пригласив работать в Голландию на очень престижную должность.
Зарплата – супер!
О такой в России даже мечтать не приходится.
Даже в “Марсе”, имея достойную зарплату, эта казалась космической.
Конечно, ехать.
Конечно, соглашаться.
И вот она в Амстердаме.
Руководитель очень серьезного подразделения.
Филиалы по всему миру.
Квартира на двоих с украинкой, которая служит в другом отделе.
Нормальные апартаменты. Большой балкон. Два туалета. Две спальни.
По вечерам иногда, устав от английского, пели песни и варили борщ.
Только времени не хватало катастрофически.
Приходилось, как и положено отличнице, дорабатывать во внеурочные и в обед.
Она же лучшая. Должна соответствовать.
Много командировок. По всему миру. Тому самому, о котором она когда-то грезила.
Но сейчас эта работа.
Никогда не забудет Юлька карнавал то ли в Мексике, то ли в Аргентине. Страны все просто смешались.
Она помнит маски, лица, веселых людей и себя, как будто смотрящую со стороны. Тогда Юлька впервые почувствовала, что она уже не человек, она какая-то сущность, которая просто смотрит, наблюдает, но уже совсем не умеет быть со всеми, она чужая. Она не чувствует, не радуется, не смеется, она просто ставит очередной крестик “я тут была”.
А ведь такой карнавал был ее давней мечтой. Его фото даже сохранилось на одной из карт визуализации, что когда-то висел на стене в ее комнате.
И вот это желание исполнено.
А где радость, счастье?
Именно в тот день она поняла, что с ней происходит что – то не то.
То есть не то, о чем она мечтала.
Рядом танцевала, смеялась, веселилась толпа, а ей очень хотелось плакать.
С этой командировки Юлька перестала быть счастливой.
Да, она по-прежнему руководила. Четко выполняла все инструкции, не срывала дедлайны. Она была отличным работником.
Только глаза перестали лучиться, и ее красота, которая как раз и была в ее энергии, куда – то исчезла.
Нет, мужчины, голландские мужчины ее замечали, ведь для них главное – успешность. Умение быть лидером, умение шагать по карьерной лестнице. А это Юлька делала прекрасно. Вот только не понимала она, почему мужчина, приходя к ней в гости, не приносит цветы. Не дарит подарки. Не подает руку из машины. Не приглашает в театр или на романтическое свидание.
Да, да. В Европе это не принято. Здесь все равны.
Но Юлька не хочет быть равной. Она женщина, которая мечтает стать матерью.
Даже выступила на европейской конференции.
-Где вы, мужчины? Почему вы нас не любите? Я не хочу быть мужиком в юбке. Дайте мне возможность побыть слабой.
Её услышал только турок, который в кулуарах ей шепнул: “Я понимаю, о чем ты. Я был таким. Но я давно уже здесь. Потому живу по этим правилам. И ты привыкай”.
Ничего у нее не получилось с местным бойфрендом.
Ничего.
Только горечь от расставания.
Потому что когда любишь, не нужно ничего объяснять. Тебя просто чувствуют. Но это не про Европу. Точнее не про местных мужчин. Они другие. Непонятные ей. А она им. Две разных галактики. И чтобы объясниться и понять друг друга, нужно сто космических лет. Не меньше.
У нее нет столько времени. Еще несколько лет и она уже не станет матерью. Будет поздно.
И другая неприятность.
Украинку, с которой прожили душа в душу больше года, перевели в другое подразделение, с ней стала жить американка.
Та, которая идеально вписывается в систему.
Английский на работе, английский дома и полное неприятие друг друга.
Юльке хочется уюта, занавесок, домашнего супа.
Американка живет вне порядка и правил.
В квартире бардак, на кухне куски засохшей пиццы, в ванной мыльные разводы на кафеле.
Чистоплюйке Юльке это как ножом по сердцу.
И поговорить не с кем.
С родителями можно. Но им же не скажешь, как ей хреново тут, одиноко и погано.
Улыбается в монитор.
-Папа, мама, что вам купить на Новый год?
Когда приеду?
Надо планировать.
Вот так семь лет и пролетело.
Сидит Юлька напротив меня. Уже не смеется и не улыбается. Опять зажатый Буратино, не знающий куда девать руки.
Вроде, выговорилась, но легче не стало.
Квартиру продали.
Возвращаться некуда. Только опять в Москву. Однако, в Амстердаме ее не поймут, она же на самом лучшем счету. Еще годик, снова повышение и новый финансовый уровень
Пустота в душе?
А кого это в Европе интересует?
Главное, что счет выглядит солидно и будущее практически обеспечено.
А зачем это будущее, если ни котенка, ни ребенка – Юлька не знает.
Ещё пара дней и отпуск закончится.
Надо возвращаться в ненавистный Амстердам.
Да, для Юльки ненавистный.
Холодный, чужой, отстраненный и фальшивый.
Никто ни с кем не честен.
Родство душ, теплота души, душевная щедрость – это не про Европу.
Хотя, может, это только ей не повезло?
Хотя украинка Аленка говорила ей то же самое.
Надо возвращаться.
А Юльке очень не хочетя.
И нет у нее пока решения, как жить дальше.
Пустая она.
Уставшая.
И отпуск совсем не помог. Только еще больше растревожил, разволновал. Заставил плакать.
Так давно не плакала и вот на тебе.
Возвращаться домой бессмысленно.
Где она такую работу себе найдет?
Нигде.
Родители уже старые, им помогать надо.
Хотя самой уже 35 и перспектив на изменения в личной жизни пока не предвидится.
Для России она страшненькая, она это прекрасно понимает, а в Европе ей холодно с мужчинами, которые ее по успехам на работе оценивают.
Выпить есть с кем, поговорить не с кем, – так ее папа про заграницу говорил . И был прав. Хотя и выпить бывает тоже не с кем.
Юлька допивала третий бокал вина.
Очень дорогого. Я бы такого никогда не заказала. Официант, поняв, что девушка платежеспособна, вился вокруг нее.
-Может, еще что-то?
-Что хочешь? Заказывай. Позволь себе. Я заплачу. Я знаю, как это важно исполнять желания, пока они есть.
Я развернула меню и выбрала самый дорогой десерт, который никогда бы себе не купила.
Юлька попросила еще один бокал вина.
Она смотрела на искрящееся вино, подносила бокал то ближе к глазам, то дальше, а потом одним махом опорожнила бокал.
Она нисколько не опьянела. Только руки перестали суетиться и спокойно лежали на коленях.
-Нет, я сюда не вернусь. Хотя мне здесь хорошо.
Я уже привыкла ни в чем себе не отказывать.
Надо искать работу в России. Достойную моих знаний и умений.
Буду думать.
Я уходила счастливая. Наконец-то я попробовала то, что не могла позволить себе раньше.
Я про вино и десерт.
Юлька уходила задумчивая и грустная.
-Давай. Может, еще и увидимся. Только не завидуй мне, пожалуйста. Это я тебе завидую. У тебя есть ребенок. А значит любовь.
Мне еще ее надо найти.
Я смотрела, как уходит Юлька. Нас очень часто на тренировках по гимнастике били между лопаток хлыстиком, потому что мы плохо держали спину.
Спину Юлька держать научилась.
И лицо.
Когда много работы и не надо быть искренней.
Когда нужен просто результат.
Финансовый.
С последним у нее все отлично.
А с результатом, который жизнь?
У каждого свой отсчет и свой дедлайн.
В любом случае я искренне желаю Юльке счастья.
Она хорошая.
50- это новые 30.
Мне ничего не надо придумывать.
Она ненавидела эту фотографию.
Серое осеннее утро.